Муравьи - Страница 8

— А бактерии Эдмона?

— Он сам заявлял, что всего лишь занимается своими предками. Ну, углублялся больше, чем обычно, в изучение своего генеалогического древа…

— А почему бактерии? Почему не обезьяны, не рыбы?

— Он хотел изучить клетку на самом примитивном этапе развития. Он считал человека лишь конгломератом клеток, поэтому хотел постичь «психологию» частицы, для того чтобы понять функционирование целого. Кто-то из великих сказал, что большая, сложная проблема — это всего лишь сумма маленьких, простых проблем. Он понимал это изречение буквально.

— Он работал только с бактериями?

— О нет. Он был мистиком в своем роде, настоящим энциклопедистом, хотел знать все. У Эдмона были свои странности. Например, он хотел управлять ритмом биения своего сердца.

— Но это невозможно!

— Да вроде бы некоторым индийским и тибетским йогам такой подвиг по плечу.

— А зачем это нужно?

— Не знаю… Он хотел научиться этому, чтобы иметь возможность умереть по своей воле, просто остановив свое сердце. Эдмон думал, что так он сможет выйти из игры в любой момент.

— Зачем?

— Может быть, он боялся старости.

— М-да… А чем он занимался после окончания факультета?

— Эдмон ушел работать в частную фирму, производящую живые бактерии для йогуртов. «Суитмилк корпорейшн». Там у него дела пошли хорошо. Он открыл бактерию, которая улучшала не только вкус, но и запах йогурта! Получил премию за лучшее изобретение шестьдесят третьего года…

— А потом?

— Потом Эдмон женился на китаянке, Линг Ми ее звали. Это была веселая, нежная девушка. Она быстро смягчила его суровый нрав. Эдмон души в ней не чаял. Встречаться мы, как водится, стали реже. Ну, как обычно.

— Я слышал, что он уезжал в Африку.

— Да, но он уехал после.

— После чего?

— После трагедии. У Линг Ми открылась лейкемия. Это приговор. Через три месяца она умерла. Бедный… Он-то утверждал, что люди ему неинтересны и что его волнуют только клетки… Урок был жестоким. И поделать он ничего не мог. А тут еще Эдмон из-за чего-то повздорил с коллегами по «Суитмилк корпорейшн». Он ушел с работы и сидел дома в полной прострации. Линг Ми заставила его поверить в человечество, а ее смерть снова сделала беднягу мизантропом.

— Он уехал в Африку, чтобы забыть Линг Ми?

— Может быть. Во всяком случае, чтобы залечить раны. Эдмон с головой ушел в биологические изыскания. Кажется, его захватила какая-то научная материя. Не скажу наверняка, что это было, но точно не бактерии. Скорее всего, он поехал в Африку потому, что там было легче изучать эту тему. Эдмон прислал мне открытку, в ней он писал только о том, что работает в Национальном центре научных исследований, вместе с неким профессором Розенфельдом. Я этого господина не знаю.

— А потом вы видели Эдмона?

— Да, один раз, случайно встретились на Елисейских полях. Мы поговорили немного. У него явно снова появился вкус к жизни. Но он был очень уклончив и ответов на все мои более-менее профессиональные вопросы не давал.

— Он вроде бы еще энциклопедию писал.

— Да, это было раньше. Фундаментальный труд. Хотел собрать все знания в одной книге.

— Вы ее видели?

— Нет. И я не думаю, чтобы Эдмон ее кому-то показывал. Да будь его воля, он закопал бы ее в дебрях Аляски, а стеречь поставил огнедышащего дракона. С него станется. Было в Эдмоне что-то от «великого колдуна».

Джонатан собрался уходить.

— Да! Еще вопрос: вы знаете, как из шести спичек сложить четыре равнобедренных треугольника?

— Еще бы. Это любимый тест Эдмона на уровень интеллектуального развития.

— Ну и как же?

Язон расхохотался.

— А вот этого я вам нипочем не скажу! Как говорил Эдмон: «Каждый сам находит свой путь». Вот увидите, самому найти ответ куда как приятнее.

Когда несешь на спине много мяса, обратный путь кажется гораздо длиннее, чем дорога к цели путешествия. Отряд идет быстрым шагом, надеясь попасть домой до того, как стемнеет и похолодает.

С марта по ноябрь муравьи способны работать двадцать четыре часа в сутки без малейшей передышки, но любое понижение температуры их усыпляет. Поэтому экспедиции редко отправляются куда-то дольше, чем на один день.

Город муравьев долго размышлял над этой проблемой. Город знал, как важно расширять территорию для охоты и знакомиться с дальними странами, где растут другие цветы и травы и живут другие существа со своими обычаями.

В восемьсот пятидесятом тысячелетии Би-стин-га, рыжая королева из династии Га (восточная династия, исчезнувшая сто тысяч лет назад), охваченная безумным честолюбием, захотела найти «края» земли. Она послала сотни экспедиций по четырем основным направлениям. Ни одна из них не вернулась. Нынешняя королева, Бело-киу-киуни не настолько кровожадна. Ее любопытство ограничивается маленькими золотистыми жесткокрылыми насекомыми, похожими на драгоценные камни (обитающими далеко на юге), и хищными растениями, которые ей иногда доставляют живыми, прямо с корнями. Она надеется в один прекрасный день их приручить.

Бело-киу-киуни знает, что лучший способ узнать о новых территориях — это по-прежнему расширять Федерацию. Все больше экспедиций на дальнее расстояние, все больше дочерних Городов, все больше аванпостов. Война со всеми, кто хочет помешать этому продвижению.

Конечно, так весь свет быстро покоришь, но политика маленьких, упорных шажков идеально вписывается в общую философию муравьев: «Медленно, но всегда вперед».

Сегодня Федерация Бел-о-кан насчитывает 64 дочерних Города. 64 Города под одним запахом. 64 Города, связанных сетью в 125 километров прорытых дорог и в 780 километров обонятельных тропинок. 64 Города — 64 союзника во время сражений и во время голода.