Муравьи - Страница 57

№ 103683 выгибается, сжав стебель мандибулами. Он тщетно ждет толчка. Когда он уже готов все бросить, из песка появляется лапка… Спасен! № 4000 выпрыгивает из ямы смерти.

Внизу жадные клешни щелкают от бешенства и разочарования. Муравью-льву необходим белок, чтобы превратиться во взрослую особь. Сколько еще времени придется ему ждать, пока другая добыча соскользнет к нему в ловушку?

№ 4000 и № 103683 моются и обмениваются обильной трофаллаксией. На этот раз молочка ломешузы в меню нет.

— Добрый день, Билшейм!

Она протягивает ему безвольную руку.

— Да, я знаю, вы удивлены тому, что я здесь. Но, поскольку дело растет как на дрожжах, поскольку в его благополучном завершении уже заинтересован лично префект, а скоро к нему присоединится и министр, то я тоже решила внести свою лепту… Ладно, Билшейм, не делайте такое лицо, я шучу. Куда подевалось ваше чувство юмора?

Старый сыщик не знал, что ответить. И так продолжалось уже пятнадцать лет. Его «естественно» никогда на нее не действовало. Он хотел посмотреть ей в глаза, но они скрывались под длинной прядью волос. Крашеная рыжая. Это было модно. В конторе говорили, что она пытается сойти за рыжую, чтобы оправдать свой сильный запах…

Соланж Думен. Она стала сущей язвой со времени наступления менопаузы. В принципе, ей бы надо было принимать для компенсации женские гормоны, но она боялась растолстеть, а гормоны задерживают воду в организме, это всем известно, и она, стиснув зубы, заставляла свое окружение переносить все трудности, переживаемые ею во время процесса ее превращения в старуху.

— Почему вы пришли? Вы хотите туда спуститься? — спросил полицейский.

— Вы смеетесь, старина! Нет, спускаться будете вы. Я останусь здесь, я все предусмотрела, и термос с чаем, и рацию.

— А если со мной случится несчастье?

— Вы трус, что ли, зачем сразу думать о самом плохом? Я же говорю вам, мы будем держать связь по радио. Как только вы заметите малейшую опасность, вы мне об этом сообщите и я приму меры. Более того, вы великолепно экипированы, старина, вы будете спускаться с самым современным оборудованием, предназначенным для спецзаданий. Посмотрите: у вас альпинистский трос, ружья. Не говоря уже о шести молодцах.

Она показала на жандармов, стоявших по стойке «смирно». Билшейм проворчал:

— У Галена было восемь спасателей, но это ему не очень-то помогло…

— У них не было ни оружия, ни радиосвязи! Слушайте, Билшейм, ну не корчите вы такую мину.

Он не хотел спорить. Игры во власть и запугивание приводили его в бешенство. Бороться с Соланж — значило становиться Думеном. Она была как сорняк в саду. Надо пытаться расти, не заразившись ею.

Билшейм, разочарованный комиссар, натянул костюм спелеолога, завязал на поясе альпинистский узел и повесил рацию через плечо.

— Если я не вернусь, все мое состояние завещаю детям погибших полицейских.

— Бросьте, мой милый Билшейм. Вы вернетесь, и мы все вместе пойдем в ресторан и отметим это дело.

— На тот случай, если я не вернусь, я хотел бы вам кое-что сказать…

Соланж нахмурила брови.

— Так, хватит, ребячиться, Билшейм!

— Я хотел бы вам сказать… Бог ведь все видит. За все дурные поступки когда-нибудь приходится расплачиваться.

— Ну, теперь он в святоши записался! Нет, Билшейм, вы ошибаетесь, мы не расплачиваемся за дурные поступки. Может быть, боженька и вправду все видит, как вы говорите, но тогда ему на нас совершенно наплевать! И если вы не воспользуетесь тем, что вам дано, пока вы живы, то после смерти вы не воспользуетесь этим и подавно!

Соланж издала короткий смешок, потом подошла к своему подчиненному почти вплотную. Билшейм затаил дыхание. Он в подвале еще нанюхается всякой вони…

— Но вы так быстро не умрете. Вы должны раскрыть это дело. Ваша смерть ничего не даст.

Чувство противоречия превратило комиссара в ребенка, он стал мальчиком, у которого отняли лопатку и который, понимая, что обратно он ее не получит, пытается неуверенно дерзить.

— Господи, моя смерть станет провалом вашего «личного» расследования. Посмотрим, какие результаты будут от того, что вы внесли в это дело свою лепту, как вы выражаетесь.

Соланж придвинулась еще ближе, как будто хотела поцеловать его в губы. Но вместо этого она неторопливо сказала, брызнув слюной:

— Вы не любите меня, а, Билшейм? Никто меня не любит, но мне на это наплевать. Кстати, я вас тоже не люблю. И я совершенно не нуждаюсь ни в чьей любви. Я хочу вызывать страх. И я хочу, чтобы вы поняли одну вещь: если вы там сдохнете, это меня даже не расстроит, я пошлю третью команду. Если вы действительно хотите задеть меня, возвращайтесь живым и с победой, тогда я буду вашей должницей.

Билшейм ничего не ответил. Он смотрел на белые корни волос в ее модной прическе, это его успокаивало.

— Мы готовы! — сказал один из жандармов, поднимая ружье.

Все были связаны одной веревкой.

— Отлично, пошли.

Они помахали руками трем полицейским, которые остались на поверхности для того, чтобы держать с ними связь, и углубились в подвал.

Соланж Думен села за стол, на который она положила переговорное устройство.

— Удачи, возвращайтесь скорей!

3. Три Одиссеи

Наконец № 56 нашла идеальное место для постройки Города. Это круглый холм. Она взбирается на него. Оттуда видны ближайшие восточные Города: Зуби-зуби-кан и Глуби-диу-кан. Связаться с Федерацией не составит труда.

Она обследует участок — земля несколько твердовата, серого цвета. Новая королева ищет место, где почва помягче, но поверхность холма везде одинакова. Тогда она просто вонзает мандибулу в землю, собираясь вырыть первую брачную ложу, как вдруг чувствует странный толчок. Похожий на землетрясение, но слишком уж локализованный, чтобы быть настоящим землетрясением. Она снова втыкает мандибулу в землю. Новый толчок, сильнее прежнего, холм приподнимается и скользит влево…